Сельхозпредприятие – это я! Как вседозволенность до тюрьмы может довести

Трудно быть директором сельхозпредприятия. Вокруг море соблазнов для использования административного ресурса. Ты ж начальник. Крепкий, как его там… хозяйственник. Под тобою – десятки единиц техники. Тысячи голов крупного рогатого скота. Сотни голов мелких работников хозяйства. Всё общественное вокруг и само всё общество в пределах административных границ -- твое! Для всех ты -- царь! Или бог? Никаких «или»: и царь, и бог!

Трудно быть директором сельхозпредприятия. Весь постоянно на виду. Каждый житель как облупленных знает твою машину, твоих детей, жен, любовниц, твой дом-квартиру, дачу. Столь же хорошо бездомные собаки знают машины, на которых разъезжают ловцы собак. То есть шагу не ступишь – сразу всем известно… Тяжело. Надо постоянно себя контролировать. Сдерживать. Превозмогать соблазны. Иначе скомпрометируешь в своем лице всю властную вертикаль. Что о тебе подумает председатель райисполкома? Председатель облисполкома? Министр сельского хозяйства? А ведь еще и председатель правительства…

Обо всем этом забыл директор (пока не было суда, назовем его просто К.) одного из сельхозпредприятий, что на Любанщине. А едва забыл, как в отношении него было возбуждено уголовное дело по части второй статьи 210 Уголовного кодекса Республики Беларусь «Хищение путем злоупотребления служебными полномочиями, совершенное группой лиц по предварительному сговору».

Тяжесть содеянного там, в хозяйстве Любанского района, была вполне себе физической, то есть осязаемой: несколько тонн бетона. Этот бетон приобретался на средства хозяйства, но заливался на участке директора К. Причем заливался государственный (общественный) бетон на участке директора К. с использованием «машин и оборудования сельхозпредприятия», за которые директор К. не платил. А осуществляли заливку государственного бетона на личном участке директора К. «работники предприятия за зарплату хозяйства», а не зарплату из кармана директора К.

Наконец-то всем стало понятно, чтó имел в виду директор, когда неоднократно цитировал Людовика XIV: «Сельхозпредприятие – это я».

Что может сказать государственный бетон на личном участке директора К. о нем как о директоре и как о человеке?

Во-первых, директор К. – жадный. При средней стоимости бетона марки М150 -- М450 75--80 руб./м³ и доставке его автобетононасосом он мог за год спокойно забетонировать все дороги в пределах «своего» сельхозпредприятия лишь за часть своей зарплаты.

Во-вторых, он не любит природу. Потому что несколько сотен кэгэ остатков государственного бетона, оказавшихся лишними на его участке, он вывалил в ближайшую канаву. Говорят, поскольку бетон тоже серое вещество, некоторым он вполне заменяет мозги. Надо полагать, и директору К.

В-третьих, директора К. не любят ни работники его сельхозпредприятия, ни его соседи по участку. Любили бы – однозначно не слили бы компромат «куда следует».

В-четвертых, директор К., использовавший на своем участке бетон сельхозпредприятия, не патриот своей родины. Потому что взятку (через посредника) должностному лицу, способному решить вопрос о непривлечении его к уголовной ответственности, он предложил в долларах. Конкретно – 5 тыс. у. е. То есть взятка – франклинами! Не отечественными каллаурами, и даже не союзными набиуллиными, а деньгами государства, которое вводит против  нас санкции. Мы уж промолчим, что на сумму взятки директор К., заливший казенный бетон на своем подворье, мог уложить 173 м бетонной автомобильной дороги шириной 5 м.

***

Если ту глыбу государственного бетона, что директор К. уложил на своем участке, поднять и поставить на ребро при въезде в Любанский район (с любой стороны, но лучше со стороны Минска), получится отличный памятник «крепким как бетон хозяйственникам», на котором следует выбивать зубилом имена директоров сельхозпредприятий, перепутавших государственный карман с личным. Причем выбивать эти имена должны сами проштрафившиеся. Первым в том списке безусловно должен быть наш директор К.

Владимир Орехов.