Заостровечский семиклассник в кадре кинохроники «Водружение флага над рейхстагом» узнал своего прадеда

Заостровечский семиклассник Паша Кирейчик, еще будучи совсем мальчишкой, среди своих братьев и сестер больше всех любил слушать бабушкины рассказы о прежней жизни, старших родственниках. Подрастая, стал все больше увлекаться историей. Приобретаемые взрослыми журналы из серии «100 человек, изменивших ход истории» прочитывал взахлеб. Много сидел в интернете, просматривал какие-то ролики, видео, пока…
– Я тогда у бабушки ночевал, – рассказывает Паша, – сидел с ноутбуком в интернете, зашел на «YouTube», ввел в поисковике «Водружение флага над рейхстагом» и стал просматривать ролики. Этот и раньше видел, но никого не узнавал. Но что-то мне подсказывало, что это он – мой прадедушка – бабушкин отец. Мой папа тоже его не признал.
Это был четверговый вечер. Паша в течение двух дней несколько десятков раз пересмотрел найденное видео, сравнивал образ его секундного мгновения с фотографий на военном билете своего предка и из семейного альбома. Вроде, очень похож.
Когда в субботу вся семья собралась на день рождения Пашиного старшего брата, здесь-то мальчишка и решил раскрыть свою тайну, поведать всем о находке, чтобы или подтвердить ее, или развеять сомнения.
– Сейчас я вам что-то покажу, – объявил Павел и запустил видео. Мгновения взятия рейхстага военной хроники мелькали одно за другим. Вот крупным планом рядом со своей гаубицей молоденький парнишка в шлеме смотрит прямо в камеру…
Слезы тоски и радости у Ольги Николаевны непроизвольно хлынули волной:
– Тата, татачка мой, родненькі, гэта ж ты, мой харошы…
В душе у Паши что-то отлегло. Не подвела его интуиция, не ошибся в поиске, подсказала верно родная кровь. Семейный альбом тут же разложили на столе и стали рассматривать черно-белые фотографии.
– Николаевна, не нужно ничего ни искать, ни сравнивать: вы – точная копия своего отца, – резюмировала сваха.
– Я сначала не вникала, что они в этом компьютере смотрят, а Пашка говорит: «Баба, баба, я нашел деда!» Думала, моего хозяина, его тоже уже в живых давно нет, а как глянула – папа мой… Папочка, я тебя не знала и не видела таким молодым, потому что ты меня оставил маленькой – годик всего был, а пришел, я уже подросшая была, – затосковала Ольга Николаевна и продолжила свои воспоминания о дорогом ее сердцу человеке:
– Помню, что он потом нам рассказывал: служил в польской армии, после чего вернулся домой, женился, стали обживаться, строиться, обзаводиться хозяйством. Уже в годы войны – в 42-ом – родился мой старший брат, в 43-ем – я. Когда немцы в 1944 году отступили, Беларусь была освобождена, папу призвали на фронт. До этого, находясь в «распоряжении» фашистов, отца вынудили идти помощником солтыса, которым был наш пожилой сосед. Тот жаловался, что ему тяжело и требуется помощь. Мой папа Николай Трофимович Гвозд очень переживал, что пришлось «служить» немцам, но потом обернул свое у них нахождение в пользу. Люди на него не обижались, если требовалась физическая помощь сельчан, по-человечески просил и уговаривал ее оказать. Поскольку владел кое-какой информацией о планах, действиях немцев, по вечерам ходил к партизанам, носил им все сводки. Они стояли у нас на Завязьвинах в лесу недалеко. Дома и кричали, и ругались на него, боялись: ведь всякое могло получиться. Но все, слава Богу, обошлось спокойно. Нашлись и такие, кто подсказал немцам о папиных связях с партизанами, но наши войска как раз освободили Беларусь и погнали фашистов. А отец пошел на фронт. Вместе с ним забрали и маминого младшего брата. Так мы остались одни.
Папа с фронта прислал лишь пару писем.
Дрожащими руками от волнения бережно и аккуратно Ольга Николаевна развернула пожелтевший от времени ветхий треугольник и сдерживая слезы стала в сотый раз почти наизусть воспроизводить вслух дорогие сердцу строки: «5.11.44. Здравствуйте, дорогая моя жена Маня, мои дети Коля и дочка Оля, а также тесть и теща. Присылаю вам свой горячий привет и поведомляю вам, что я жив и здоров, что и вам желаю от Господа Бога. Выписался из госпиталя 29.10, но еще нахожусь при госпитале. Прошу, передайте мой привет швагру Мише, я ни одного письма не получил ни от вас, ни от Миши. До свидания, Николай».
– А от маминого брата последнее письмо получили в марте 45-го, потом пришло извещение, что он погибший, где захоронен – неизвестно, – продолжила женщина. – Когда папа уходил на войну, мы не помнили его, как он выглядел, каким был, а вернулся – особо ничего не рассказывал, был немногословным, замкнутым человеком. Говорил только: «Дети, не дай Бог вам это все перенести и услышать, что довелось испытать мне…» Вспоминал лишь, что когда на Одере сражались, вода была не видна, один розовый шум от крови. Ничего не узнать, все перемешено, не зря говорят, что «смешались в кучу кони, люди…» Так и там…
«Со своей гаубицей я дошел до Берлина, когда взяли его, резали пальцы себе сами. Нечем было писать, так расписывались на рейхстаге собственной кровью. Такая была радость, что взяли Берлин».
– Что такое гаубица, я и не понимала, – поясняет Ольга Николаевна. – А когда увидела вот этот кадр хроники, поняла, что это он про пушку говорил, с которой на видео и снят.
Вернулся Н.Т.Гвозд домой живым. На его военном кителе – медаль «За взятие Берлина», «Победу над Германией», «За отвагу»: «18.4.45 при прорыве сильно укрепленной полосы обороны противника на западном берегу р.Одер, работая одновременно за трех орудийных номеров, обеспечил выполнение боевой задачи».
Казалось, самое время налаживать жизнь, растить детей, в 1946 появился третий ребенок. Но очередная трагедия пришла в семью.
– Ворвались к нам в дом, забрали все награды отца, большой портрет Сталина. И увезли папу в Соликамск. 8 лет пришлось ему отбывать наказание вдали от родины, и лишь в 1955 году его реабилитировали.
Полусироты, мы просили маму: купи нам папу на базаре, там же столько много дядей ходит, купи, но чтобы был он высокий, как наш на фотографии, и курил папиросу обязательно.
Сколько же было радости, слез и объятий, когда на пороге родного дома спустя почти десяток лет появился Николай Трофимович. Мужчина пошел работать в колхоз на стройку: ферма, конюшня, баня. А потом его подкосила болезнь: дважды сильно упал со строительных лесов и ударился, получил сотрясение. А когда в 78 году случился инсульт, спасти Н.Т.Гвозда не удалось
– Папе было 64 года. То война, то тюрьма… Забрали все здоровье – пригорюнилась дочь ветерана. – Смотрю временами телевизор, особенно перед 9 Мая или перед Днем Независимости, и думаю сама себе: от, мой Боже, хоть раз увидела бы или папу, или дядю Мишу, хоть кого… – голос у женщины притих, чуть сдерживая слезы, стараясь не расплакаться, резюмирует: – И тут сбылось: увидела отца. Хочется узнать еще, где могила дяди Миши нашего. Хоть цветы на нее завезти, да поклониться низко в пояс за мир, за Победу, за детей своих и внуков.
Сегодня у Ольги Николаевны уже у самой четырехлетняя правнучка, и она знает, что ее прапрадедушка воевал на войне, его зовут дед Коля и он спасал людей, чтобы они жили в мире. Ее бабушка Светлана Николаевна, как и своему сыну семикласснику Паше, не втолковывала и не настаивала, что им нужно интересоваться родственниками, они сами – по зову сердца, крови – осознанно хранят память предков. Не это ли залог мира во всем мире?! Когда подрастающее поколение воскрешает подвиги своих дедов и прадедов, когда реально представляет их важность и ценность, когда бережет. Эта семейная история сохранится на много поколений, и уверена, все вместе Кирейчики обязательно исполнят мечту Ольги Николаевны и разыщут могилу ее дяди Миши.

Ирина Шаг.
Фото Александра Абрагимовича.